Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями] - Сергей Беляев

Острокрылая большая птица пролетела над моей головой и хищно вскрикнула позади меня. Она охотилась за какой-то пичужкой, таившейся в кустах. Я обернулся. Добби сидел на обломке скалы и внимательно смотрел в противоположную от океана сторону.

— Сэм, сюда, — поманил он меня.

— К вашим услугам, сэр, — приблизился я.

— Что за этим оврагом? — спросил он, показывая на дальние холмы.

«А, он хочет проверить меня, правду ли я сказал, что родом отсюда», — подумалось мне, и я удовлетворил любопытство хозяина:

— Там еще несколько оврагов, но не таких узких, как тоннель Фомы. Потом, видите, тропа огибает холм святой Девы и углубляется в горы. Там старая дорога и брошенные шахты…

— Хм… Вы, может быть, знаете что-нибудь о шахтах?

Я не готовился к экзамену по истории шахт Эшуорфа.

Но отец кое-что при мне рассказывал матери и дядюшке о тяжбах каких-то акционеров. Пожав плечами, я ответил:

— Говорили, что когда-то уголь лежал здесь на поверхности очень мощными пластами. В течение сотен лет они были разработаны. За последние полтораста лет владельцы копей уже углубили шахты в толщу гор. Однако чем ниже спускались забои, тем хуже становится качество угля, и добывать его стало нерентабельно. На моей памяти, сэр, заброшены шахты у леса Патрика и выше. А те дальние шахты заброшены очень давно. У нас в Эшуорфе никто и не помнит о них…

— Хм… невесело, — заметил Добби, как бы отвечая моим мыслям.

А мне в тот момент припоминались смутные картины детства. Зимой в Эшуорфе бедные женщины предместья отправлялись к старым копям с большими корзинами.

Там они подолгу рылись в угольных отвалах, в черной пыли, перемешанной с тающим снегом, и выбирали кусочки угля. Сгибаясь под тяжелой ношей, женщины сгорбленными силуэтами спускались с холмов к своим домашним очагам. С нашей улицы был виден этот путь черных фигур на фоне белых, заснеженных холмов, а под вечер мирный дымок над домами предместья…

— Вы драгоценный человек, Сэм, — дружелюбно сказал Добби, поднимаясь. — Вы об этих местах знаете больше меня. А я всю жизнь прожил на севере и вот только под старость лет перебрался сюда, поближе к солнцу. Ну, идемте домой… Здесь стало свежеть…

V

На другой день после прогулки у меня страшно разболелась голова.

— А ведь вы простудились, Сэм, — заметил Добби, видя, что за обедом я почти ничего не ем. — Чего доброго, у вас приступ лихорадки или грипп…

— Я никогда ничем не хворал, сэр, — пробормотал я, чувствуя легкий озноб. — Впрочем, простите… Однажды в Индии я попал в зачумленное селение…

И тут я в кратких словах рассказал о прививке Мильройса.

— Мильройс, как же… — с удовольствием отозвался Добби, — читал его работы о змеях. Большой знаток, но коммерсант. Кажется, он составил состояние на противоядиях и живет где-то в колониях припеваючи… Ну, идите к себе, Сэм. Я дам вам порошки, и завтра вы будете здоровы.

— Вы доктор, сэр? — спросил я, лежа у себя в комнате и проглатывая порошок, принесенный мне хозяином.

— Да, я имею врачебный диплом, но давно уже оставил практическую деятельность, — ответил Добби. — Постарайтесь уснуть, Сэм. Мигли принесет вам грелки к ногам. Он же управится без вас в виварии… Спокойного выздоровления, Сэм.

К обеду я проснулся, проспав почти сутки, ощущая приятную свежесть в голове и звериный аппетит.

— Благодарю вас, сэр, — сказал я, усаживаясь за стол напротив Добби — Чувствую себя превосходно…

— Он выглядит таким бледным, что, наверное, у него желтая лихорадка, — угрюмо проворчал Мигли, разливая бульон.

— Помолчите, Мигли, — заметил Добби. — У Сэма небольшое малокровие, только и всего. Я охотно помогу ему избавиться от этого…

После обеда Добби пригласил меня к себе наверх. Он провел меня через первую комнату в свой кабинет, вставленный книжными шкафами, и я в восхищении мог только сказать:

— О, сэр!

— Ну-ка, садитесь, Сэм, — предложил мне Добби, — и расскажите о себе… Хм… Мне сдается, что вы обладаете многими достоинствами, которые отнюдь не следует скрывать от меня…

— Пожалуй, вы правы, сэр… — отозвался я, смотря, как он раскуривал свою трубку, готовясь слушать меня. История слишком длинна, чтобы начинать ее со дня рождения. Но, кажется, мне в жизни везет на лаборатории. Профессор Мильройс был очень добр ко мне и собирался сделать из меня лаборанта. Но, увы, судьба все время шутит со мной…

Я рассказал Добби о змеиной станции, o Мильройсе, движимый исключительно желанием вернуться на родину.

— Хм… Так вы жили в Индии и Бирме? — воскликнул Добби. — Ну, тогда желтой лихорадкой вы хворали, наверное. Знаете, курс впрыскиваний был бы для вас очень кстати. А то в здешнем климате лихорадка вернется и окончательно измучит вас. Пройдемте-ка ко мне…

И Добби ввел меня в третью комнату.

— Это место моей работы и отдыха.

Это была чудесная светлая комната. На одном лабораторном столе помещались подставки для колб и склянки с разноцветными жидкостями, на другом — пробирки. Термостат на стене напомнил мне лабораторию Мильройса, и я осматривал это помещение взглядом человека, который разбирается в окружающей обстановке. В простенке стоял шкаф с лабораторными принадлежностями. На окнах чинно расположились горшки с самыми на первый взгляд простенькими растеньицами. В углу стоял стол с привинченной к нему центрифугой. Над столом висел шкафчик. На дверцах были написаны две крупные буквы: «Э.М.»

— Мне здесь очень нравится, сэр, — сказал я, осматриваясь вокруг. — Только я не вижу микроскопий.

— Хм… Микроскопы нужны бактериологам. Они рассматривают заразных микробов, — отозвался Добби. — А я имею дело с возбудителями, которых не видно через микроскоп.

— Вирусы? — воскликнул я.

Добби прищурился с серьезным видом.

— Ого, Сэм!.. Вы, кажется, недаром проводили время у этого… Мильройса. Что ж, он сидел, все время глядя в микроскоп? — насмешливо спросил Добби.

— Я бы не сказал этого, — серьезно ответил я на насмешку Добби, считая нужным заступиться за своего доброго профессора. — Но странно видеть лабораторию без микроскопов.

— Ну, знаете, Сэм, даже усовершенствованный микроскоп слишком примитивен для изучения вирусов. Он будет смешон здесь, как театральный бинокль в руках астронома, который бы вздумал с помощью его изучать, скажем, строение спектра звезд Арктура или Капеллы…

— Никогда профессор Мильройс не казался мне смешным. — сo скрытой обидой медленно произнес я.

— Вы не понимаете шуток, Сэм, — сдвинул брови Добби. — И похоже, что вы обиделись за своего Мильройса.